пара текстов

[птичка сокол]

Конец – это то, с чего все начинает начинаться
автор:  птичка сокол
пейринг: Малькольм Мерлин/Оливер Куин
рейтинг: R
жанр: ангстище
размер: мини
описание: версия 01.23, расширенная. ни разу ни на что не претендую, это только моя больная фантазия.
посвящение:  <Кэрри>, как идейному вдохновителю и просто хорошему человеку.

читать.

Мысли – враги, мысли мешают действовать, замедляют руки, оседают мутной тяжестью в пальцах. Гудят в голове рассерженным роем, бьются о стенки черепной коробки, рассредоточивают внимание.
Его семья. Его семья замешана в Предприятии. Отец создал, мать продолжила дело. Пять лет его жизни. Не жизни – выживания. И ради чего?
Мысли – враги. Оливер не может сосредоточиться, не может отрешиться, вспомнить, чему научил его остров. Он упустил тот момент, когда эмоции снова стали главными, затмив разум и инстинкт выживания.
Он ошибается. Не замечает, где, но ошибается. Мерлин сильнее его, и Оливер никак не может понять, почему. Его подводит не стрела, не треснувшее плечо лука. Нет, только он сам. Он проиграл еще в тот момент, когда Малькольм поймал его стрелу, не дав поцеловать сердце. Остальное – танец, дань уважения. Действительно, какая ирония: они то убивают друг друга, то спасают. Пора бы определиться.
Тьма плотным туманом укрывает сознание, заглушая мысли, заставляя рой угомониться. Тишина в голове благословенна, и лучник проваливается в нее, позволяя усталости взять верх.

Ледяная вода взрывает нервные окончания, сердце отчаянно бьется о ребра, стремясь вырваться из душной клетки, суставы прошивает болью. Браслеты кандалов жестко впиваются в запястья, плотная кожа перчаток лишь немного глушит впечатления. Ощущение срывающихся в бег капель на теле болезненно реально, и Оливер заставляет себя сфокусироваться на том, что говорит Мерлин. Он огрызается, пытается собраться, снова стать Капюшоном, сбросить личину человека, отключить эмоции, но не он один тут умеет бить точно в цель.
- Ни дня не проходит, чтобы я не скучал по твоему отцу.
Кажущаяся открытость, выставленная напоказ скорбь, капля тоски во взгляде, идеальная прическа, небрежно распахнутый ворот рубашки. Совершенная картинка, и только тени на лице заставляют насторожиться, присмотреться внимательнее, не позволяют обмануться. Этот зверь опасен, не связывайся с ним, беги, беги же, черт возьми.
- Вы скоро увидитесь, - в голове проясняется, взгляд обретает резкость.
- Тебе меня не одолеть, Оливер. Да, ты моложе, быстрее, но против меня продержаться не можешь. Хочешь знать, почему? – смотрит в глаза, но Оливер чувствует, что пробирает гораздо глубже, прямо под кожу. – Потому что сердце твое не знает, за что ты сражаешься и чем хочешь пожертвовать, а я знаю. – Взгляд отпускает, Мерлин идет к выходу, оборачивается. – Грядущее не остановить никому. Даже линчевателю, - и, презрительно пожав плечами, бросает капюшон на пол.
Оливер кривит губы и сплевывает красным – медный привкус раздражает, отвлекает, удерживает на зыбком песке реальности. Теперь он злится, и это больше похоже на него настоящего, того, кем он должен быть. Оливер удобнее перехватывает цепь, подтягивается, поднимая корпус еще выше, игнорируя боль в измученном теле – сейчас будет еще хуже. Он задерживает дыхание как перед прыжком и отпускает руки.
Мерлин услышит его, лучник точно знает, но не может справиться с вспыхнувшим в груди желанием вырваться из клетки. Он успевает перевернуться на бок и привстать на колено, когда слышит смех. Малькольм пародирует аплодисменты и перехватывает брошенную в него цепь – слишком легко, - и дергает Оливера на себя, заставляя того снова потерять равновесие.
- Ты слишком упорный для того, кто уже проиграл, - он подходит ближе и наступает коленом на солнечное сплетение.
Оливер задыхается, откидывает голову назад, глухо стукаясь затылком о холодный бетон. Спину царапает мелкая крошка. Он не будет отвечать, нет. Сначала надо вспомнить принцип работы легких. Он слышит журчание перебираемой цепи, но не обращает внимания – жесткое колено перестало продавливать грудную клетку, дав доступ кислороду. Его снова фиксируют, и Оливер закрывает глаза, пытаясь отдышаться. Ощущение прикосновения теплых пальцев к шрамам он списывает на галлюцинации от длительного кислородного голодания.
- Где-то не так давно я слышал чудесную фразу: хорошо зафиксированного партнера спрашивать необязательно.
Мерлин улыбается ярко, лучики тонких морщинок расползаются вокруг глаз, мгновенно делая его похожим на кого-то совершенно иного. Скорее путешественник во времени, жаждущий увидеть и успеть как можно больше, чем безжалостный убийца.
- Готов поспорить, на острове тебе не приходилось скучать.
Оливер пытается дернуться, но тяжелое тело уже придавило, вжало в холод пола, лишив возможности двинуться. Малькольм отравляет улыбкой, дыханием, касается легко, осторожно, будто боится, что кожа сухим пергаментом рассыплется под пальцами. Заботливо стирает кровь со щеки и тут же жестко проводит по порезу, заставляя болезненно скривиться.
Прикосновение языка как откровение. Оно выбрасывает в реальность, заставляет задыхаться, распахнуть глаза, невидяще глядя в потолок, пока Мерлин влажно изучает ссадины и контуры лица.
- Совсем.. рехнулся…
Хрипит Оливер, и Мерлин смеется, утыкаясь носом куда-то ему за ухо, немного отстраняется, прихватывает мочку зубами, спускается ниже, прослеживая легкими укусами линию подбородка.
Оливер вздрагивает, сбрасывая с себя оцепенение, дергает цепи, пытаясь освободиться, но вызывает лишь смешок и болезненный укус.
Малькольм оглаживает его бока, поднимается вверх по рукам, сжимает запястья, прижимается грудью к груди, нависает, подавляет, гипнотизирует взглядом. В горле пересыхает, и Оливер не может ничего сказать, не может отвернуться, вырваться, сбежать. Всего на мгновение, бесконечно длинное мгновение, он хочет подчиниться.
И Мерлин знает это. Оливер видит по его глазам – знает и наслаждается моментом.
- У каждого свой остров. Мой сделал меня сильнее тебя. Но я дам тебе еще один шанс. Мы еще станцуем, Оливер Куин, будь готов.
Оливер остается лежать на полу, вслушиваясь в шаги уходящего кошмара. Неосознанно облизывает губы, запоминая чужой вкус – прощальный поцелуй, жесткий, беспощадный, высушивающий, призраком горит на тонкой коже. Он должен встать. Должен. Это же не сложно. Сейчас он встанет, вернется в логово зализать раны, а потом найдет и убьет Мерлина. Отличный план.
Звук новых шагов заставляет подобраться, вскрывает очередной последний резерв, щедро разбавляя кровь адреналином. Он уже на ногах, и ощущение обреченности опьяняет. Оливер расправляет плечи, готовый драться до последнего вдоха.
- Беру назад все шутки о приборе слежения в твоем сапоге.
Диггл. Оливер выдыхает – не сейчас.

- Спасибо, что научил меня, за что надо сражаться.
Черный лучник повержен, но не проиграл. Город в руинах, сотни сломанных жизней. Мать в тюрьме. Томми мертв. Слишком много.
Оливер пьет, пытается загасить алкоголем пожар эмоций, раздирающих грудную клетку. Не успел, не смог. Не добил. И последний факт заставляет сжимать кулаки в бессильном сожалении.
Оливер знает, что Малькольм придет к нему, и они снова будут танцевать. Он знает и ждет. Ждет, сам не зная, зачем ему это. Или не хочет признаваться даже себе.
Но когда Оливер просыпается от прикосновения горячих ладоней к спине, он улыбается.

Маугли
автор:  птичка сокол
пейринг: Малькольм Мерлин/Оливер Куин
рейтинг: PG-13
жанр: ангстище
размер: мини
описание: пост 01.23, остров. продолжение "конец - это то, с чего все начинает начинаться"

читать.

Оливер – это Маугли, неожиданно вернувшийся из джунглей к людям. Дикий зверь, которого вдруг выпустили из клетки и заставили играть по новым правилам. И он знает, что нет другого выхода, что альтернатива – кусок отравленного мяса.
Оливер выпускает своего зверя, надевая капюшон. Он несет смерть своими стрелами, он слышит шепот крыльев свободы в мягком голосе спускаемой тетивы. Лук связывает его с островом, напоминает, кем он там стал, не дает забыть о долге и уже уплаченной цене.
Оливер избегает зеркал и плохо спит по ночам. Просыпается и несколько секунд не может понять, где он. Пять лет – это долгий срок, и теплая простыня и белый потолок не сразу перекрывают вязкий кошмар и вытаскивают в реальность. Зеркала видят слишком много: шрамы под одеждой, уверенная пластика хищника, затравленный голодный взгляд. Тоскливый взгляд зверя, скучающего по родной стихии. Сочная трава под босыми ступнями, бесконечное небо над головой, добыча, которую необходимо выследить, догнать и убить.
Оливер скучает по убийствам. Со смерти Томми прошел месяц. Целый месяц он не забирал чужих жизней. Он выслеживает, загоняет в силки и оставляет законную добычу полиции. Зверь внутри негодует, воет задушено, скребет когтями о ребра. Оливер медитирует часами, заставляет себя вспомнить новые правила игры, выжечь их на внутренней стороне век. Выживать он умеет лучше всего, его заставили научиться, так почему сейчас система начала сбоить? Только потому, что он перестал убивать?
Оливер возвращается на остров. Чистилище. Он иногда позволяет себе думать, что зря вернулся, зря попытался сыграть роль, которая больше ему не подходит. Здесь, где только бесконечное небо, он снова чувствует себя свободным. Он бежит, бежит, летит вперед отпущенной стрелой, ветки бьют по лицу, царапают кожу, оставляя распухшие полосы, наливающиеся красным, камни впиваются в беззащитные ступни, и Оливер смеется – он чувствует, что вернулся домой.
Он спит на деревьях и развлекает себя тем, что пытается самостоятельно сделать лук и стрелы. Ищет подходящие деревья, пытается распустить шелковую рубашку, в которой приехал, на отдельные нитки и сплести тетиву. Смеется, когда не получается, и начинает заново. С собой он привез нож и кожаный блокнот. Он ничего в нем не пишет, но оставляет себе такую возможность – вдруг он додумается до чего-то важного.
Он снова охотится. Нет ничего более захватывающе интересного и пьянящего, чем охота на человека, но Оливер умеет довольствоваться малым – на этом острове и помимо него есть хищники. Он коллекционирует клыки, когти и перья, наслаждается вкусом жесткого мяса и спит так безмятежно, как никогда.
Глаза Мерлина преследуют его во сне. Холодные, иногда – мертвые, но никогда – теплые. И поэтому когда Оливер просыпается и не перестает их видеть, тонет в теплом море, не боясь захлебнуться, то снова теряется, не может понять, где он, что он и зачем. Глаза напротив улыбаются, разбегаются лучики морщинок, и Оливер боится моргнуть – не спугнуть, не упустить, еще хотя бы мгновение – вдруг он успеет прикоснуться к чуду?
Он протягивает тяжелую со сна руку, и пальцы натыкаются на теплую кожу, легкая щетина царапает подушечки. Оливер моргает – ничего не изменяется.
Действительно, он не единственный хищник на острове.
Малькольм выздоравливает медленно, плечо беспокоит его, мешает спокойному сну. Они делят молчание на двоих, и Оливеру кажется, что это самое откровенное, что случалось с ним когда-либо. Они обмениваются взглядами, в которых столько всего, что слова беспомощно захлебнулись бы, попробуй они заговорить. И они молчат.
Трогательное жесткое доминирование – записывает Оливер в своем блокноте.
Он не знает, почему формулирует именно так. Нет ничего трогательного в убийце, в раненном хищнике, который выследил его и нашел, устроил логово рядом и теперь гипнотизирует своими чертовыми глазами цвета океана. Оливер знает, что сильнее сейчас. Он может задушить Малькольма во сне: сесть верхом, сжать корпус коленями, опустить ладони на шею и следить за тем, как меняются эмоции в невозможных глазах. Может подойти близко, коротко ударить туда, где оставила огненный поцелуй его стрела, и снова следить за сменой эмоций, как слетает с лица невозмутимая маска, рассыпается осколками, обнажая суть. Оливер решает, что пора признаться самому себе: ему просто любопытно, что же скрывается внутри у Черного лучника.
Он просыпается от прикосновения горячих ладоней к спине и улыбается. Сильные пальцы безжалостно мнут мышцы и легко-легко касаются шрамов, обводят каждый. Дыхание опаляет загривок, и Оливер замирает, подчиняясь рукам, задерживает дыхание, он практически ощущает, как зубы сжимают чувствительную кожу. Но это только фантом прикосновения, не больше, и он не знает, рад этому или разочарован. Мерлин отстраняется, отворачивается, прячет ладони. Его зверь тоже голоден, Оливер знает это, чувствует по ритму дыхания, видит во взгляде. Он тоже помнит этот голод, поэтому продолжает лежать рядом и, переворачиваясь на спину, придвигается чуть ближе. Небо над головой усыпано звездами, и Оливер вглядывается в них, вслушивается в чужое дыхание – кажется, Мерлин впервые спит спокойно.
Утром Оливер просыпается один, его нож аккуратно воткнут в землю рядом с его правой ладонью. Лучник на это только усмехается. Шрамы напоминают о том, что прошлое реально, - пишет он в блокноте, затем вырывает тонкие страницы и разводит костер. Ему незачем записывать то, что он знает и так. Остров только напомнил ему, подсказал путь, с которого он сбился, попав в бетонную клетку города.
Когда за ним приходят Диггл и Фелисити, он утверждает, что все дело в чувстве вины. Ему верят, потому что хотят поверить, и это устраивает Оливера. Зверь сыт, и он может попробовать снова. Кто сможет остановить его, если он решит придумать новые правила?

@темы: фанфик, Stephen Amell/Oliver Queen, John Barrowman/ Malcolm Merlyn